Кем была мать тереза. Мать тереза и ее жизнь. "Сестры Миссионерки Любви"

Агнес Ґонджа Бояджиу (таково настоящее имя матери Терезы) родилась в Македонии в богатой семье и была младшей из троих детей. Лазарь, брат Агнес, вспоминал, что в детстве девочка была маленькой розовой толстушкой, поэтому дома ее называли Ґонджа, что в переводе с албанского означает «бутон цветка».

Отец Агнес был совладельцем крупной строительной фирмы, но когда девочке было всего 9 лет, он погиб во время албанского освободительного движения. С тех пор ее семья жила в нищете. И тем не менее женщина утверждала: «У меня было счастливое детство».

Дранафиле, мать Агнес, вынуждена была самостоятельно воспитывать троих детей. Несмотря на то, что ей пришлось тяжело работать, она находила время для их воспитания: приучила детей к ежедневной молитве, брала Агнес и Агату с собой в костел, посещала с ними больных и нуждающихся.

Когда Агнес было 18 лет, она покинула дом и вступила в ряды миссионерской организации сестры Лорето. Вскоре начала преподавать в монастырской школе. Она очень любила детей, но все больше ей хотелось помогать бедным.

«Одиночество и ощущение того, что ты никому не нужен, - самый ужасный вид нищеты», - говорила Мать Тереза. Она была убеждена, что голодных можно накормить, больных - подлечить, беспризорных - где-то поселить, но если человека никто не любит, он никогда не будет счастлив.

Орден сестер милосердия

В возрасте 40 лет мать Тереза основала Орден сестер милосердия. Сначала эта организация объединяла всего 12 членов, а сегодня в нее входят более 4500 сестер из 133 стран мира.

Женщины ухаживали за больными, раздавали лекарства и продукты бедным, помогали прокаженным. Никакой поддержки от государства не было. Кое-что они получали от благотворительных организаций или ходили по домам, где им отдавали лекарства, срок годности которых заканчивался, остатки пищи, старую одежду.

Дом для тяжелобольных

Через два года после основания Ордена мать Тереза открыла первый дом для тяжелобольных. Позже подобные учреждения стали называть хосписами. Этому предшествовало такое событие: мать Тереза увидела на улице едва живую женщину, ее тело было покрыто язвами и фурункулами. Монахиня увезла несчастную в больницу, но там женщину не захотели принять, потому что у нее не было ни денег, ни медицинского страхования. Тогда мать Тереза сказала, что не пойдет никуда, пока о несчастной не позаботятся, и добилась своего.

От этой маленькой победы мать Тереза искренне радовалась. Но когда по дороге домой она заметила, что на улицах лежат десятки людей, на которых никто не обращает внимания, ее сердце сжалось от боли. Именно тогда мать Тереза поняла, что необходимо создать особое учреждение, где об этих людях позаботятся.

Первый дом для тяжелобольных был назван «Нирмал хридаям», что в переводе означает «Чистое сердце». К тому времени, кстати, у матери Терезы было уже 26 помощников, которые вынуждены были придерживаться строгого режима сестер милосердия. Они спали на соломенных матрасах, ели только рис и овощи, работали по 16 часов в день, а также обязательно ежедневно молились в 4 часа утра.

Детский приют «Шишу Бхаван»

В 1955 году мать Тереза основала первый приют для брошенных детей под названием «Шишу Бхаван», что в переводе означает «Дом детей». Вот что об этом говорила мать Тереза: «Я стала матерью тысячи брошенных детей, оставленных на улицах и обочинах дорог, в мусорных ящиках и канавах. Я спасла их, обогрела и научила. Многие из них нашли себе хорошие семьи в Индии, Америке, Европе. Но все они помнят меня. Они присылают мне свои фотографии, и когда я рассматриваю их, я радуюсь за моих детей».

Деятельность матери Терезы была признана Ватиканом, и в 1979 году Калькуттская монахиня получила Нобелевскую премию мира. Папа Римский в знак благодарности «за ее всемирную миссию любви» подарил матери Терезе собственный роскошный белый Lincoln. Но ни одна из наград ей не была нужна: медаль лауреата Нобелевской премии она часто забывала где-нибудь в гардеробе, а на вырученные за машину средства основала лечебное учреждение.

Заповеди матери Терезы

Мать Тереза никогда не стремилась к популярности - она просто делала людям добро, потому что любила каждого. Вот каких заповедей она придерживалась:

• Люди бывают неразумными, нелогичными и эгоистичными - и все же люби их!
• Когда ты будешь делать добро, то люди будут обвинять тебя в затаенной личной пользе и самолюбии, - и все же проявляй доброту!
• Если ты добился успеха, то может появиться много фальшивых друзей и настоящих врагов, - и все же достигай успеха!
• Если ты честный и откровенный, то люди будут обманывать тебя, - и все же будь честным и откровенным!
• То, что ты строил годами, может быть разрушено в одночасье, - и все же строй!
• Люди нуждаются в помощи, но они впоследствии будут упрекать тебя за нее, - и все же помогай людям!
• Если ты достиг безграничного счастья, тебе будут завидовать, - и все же будь счастливым!
• Добро, которое ты сделал сегодня, люди забудут завтра, - и все же твори добро!
• Делись с людьми лучшим, что у тебя есть, и этого никогда не будет достаточно - и все же делись лучшим!

Мать Тереза родилась 27 августа 1910 года в городе Скопье. (Если говорить абсолютно точно, она появилась на свет не 27, а 26 числа. 27 августа ее крестили, И именно день крещения мать Тереза стала считать днем своего рождения.) Ее родители были католиками, Тогда как большинство албанцев в этой части страны придерживались ислама. В то время Скопье принадлежал Оттоманской империи, затем входил в состав Югославии. Сейчас это столица Македонии. Ее имя по рождению Агнес Гонджа Бояджиу.

"У меня было счастливое детство", - вспоминала сама мать Тереза позже. Родители Гонджи были албанцами. Они обосновались в Скопье в самом начале века. Отец - Никола Бояджиу был совладельцем крупной строительной фирмы и преуспевающим торговцем. Он был также членом муниципального совета, знал много языков, часто путешествовал и очень интересовался политикой. Агнес не знала, что такое нужда, пока жила в родительском доме. Семья была не только обеспеченной, но счастливой и по-настоящему дружной.

В семье было трое детей: кроме Агнес Гонджи у родителей были еще старший сын Лазарь и дочь Агата. Все дети были очень привязаны друг к другу и много играли вместе. Позднее Лазарь вспоминал, что в детстве Агнес Гонджа была маленькой розовой толстушкой, к тому же очень смешливой. Потому дома ее и называли Гонджа, что в переводе с албанского означает "бутон цветка".

Мать Гонджи, урожденная Дранафиле Бернаи, была очень красивой женщиной. Будучи ревностной католичкой, она часто брала дочерей с собой на службу в костел, вместе с ними посещала больных и нуждающихся.

В 1919 году, когда Гондже было девять лет, при невыясненных обстоятельствах погиб ее отец. Он был активным деятелем албанского освободительного движения и боролся за присоединение города Скопье к Албании. Существует версия о том, что он был отравлен югославской полицией.

Дранафиле вынуждена была одна воспитывать троих детей. Чтобы дети ни в чем не нуждались, она шила свадебные платья, вышивала и выполняла разную тяжелую работу. Несмотря на занятость она находила время для воспитания детей. Они молились каждый вечер, ежедневно ходили в костел и помогали проводить службы Святой Деве Марии. Агнес любила бывать в костеле. Там она читала, молилась и пела.

Бедняки всегда находили приют, тепло и понимание в доме Бояджиу. Мать Гонджи ухаживала за женщиной-алкоголичкой, жившей по соседству, два раза в день приносила еду и убирала за ней. Она заботилась и о вдове с шестью детьми. Иногда Дранафиле не успевала, и Агнес вместо нее делала эту благотворительную работу. Когда же вдова умерла, ее дети росли в доме Бояджиу, как если бы они были частью семьи.

Лазарь выиграл стипендию для учебы в Австрии, Агата поступила в частную школу, а Агнес - в государственный лицей. Училась она хорошо. Вместе с сестрой они пели в церковном хоре: Агнес сопрано, а Агата - вторым голосом. Гонджа также играла на мандолине.

Гонджа проводила много времени в ордене Святой Девы Марии. Она помогала священнику, который не знал языков, и много читала о словенских и хорватских миссиях в Индии. Каждый год девочка совершала паломничество в Черногорию. Там у иконы Пресвятой Девы Марии она впервые ощутила призыв к служению Богу. Но двенадцатилетней девочке тогда еще не хотелось становиться монахиней, и она заглушила в себе внутренний голос.

После этого Агнес много молилась и рассказала о случившемся матери и сестре. Некоторое время спустя она спросила у священника, как она может быть уверена в том, что действительно слышала голос Божий, на что тот ответил: "Прислушайся к своей душе. Если ты на самом деле счастлива, что Бог призвал тебя служить Ему, Ему и ближнему твоему, значит, это действительно был зов. Радость в твоей душе - это тот самый компас, который укажет тебе дорогу в жизни".

В 1928 году Гонджа окончила среднюю школу в Скопье и задумалась о своем будущем. В выборе жизненного пути на нее повлияли контакты с братством Благословенной Девы Марии - организацией, помогающей бедным в различных странах. Однажды, услышав, как священник ее прихода читает письма от миссионеров из Индии, Гонджа заинтересовалась деятельностью бенгальской миссии.

И снова юная Агнес Гонджа услышала внутренний голос. Он призывал ее стать миссионеркой в Индии. На этот раз девушка не стала противиться зову сердца. После благочестивых размышлений и молитв она решилась "отправиться и поведать о жизни Христа людям". Единственным путем, который давал возможность воплотить в жизнь эту мечту, было вступление в конгрегацию миссионерок Гондже предстояло поехать в Дублин и вступить в ирландский орден сестер Лорето, имевший миссию в Индии. (Свое имя орден получил по названию города Лорето в Италии. По преданию, в этот город ангелы перенесли дом, в котором жила Матерь Божия.) В день отъезда, 25 сентября 1928 года, на вокзале ее провожала вся община: друзья, одноклассники, соседи и, конечно, мать и сестра Агата (которая впоследствии стала переводчицей и диктором радио). На глазах провожавших были слезы…

Поезд повез ее в Загреб, затем через Австрию, Швейцарию и Францию она отправилась в Лондон, а оттуда - в аббатство недалеко от Дублина, где разместился орден сестер Лорето. Там Гонджа провела около двух месяцев, изучая английский язык 1 декабря 1928 года восемнадцатилетняя Агнес Гонджа отплыла из Дублина в Калькутту. Переезд был очень долгим и утомительным. Рождество пришлось встречать без рождественской елки, на борту корабля. В начале 1929 года они достигли Коломбо, потом Мадраса и, наконец, Калькутты. Оттуда она направилась в Дарджилинг - небольшой городок в предгорьях Гималаев. Там среди величественных заснеженных горных вершин стоял монастырь ордена сестер Лорето. В этом монастыре Агнес провела срок послушничества, готовясь к пострижению в монахини. Спустя два года она была направлена помогать сестрам ухаживать за больными в маленькую больницу в городе Бенгале. Бесконечные страдания и нищета людей из бедных кварталов потрясли молодую девушку.

Святая Тереза Калькуттская или мать Тереза – монахиня, основала женскую монашескую конгрегацию сестер-миссионерок, которые служили больным и бедным.

Людям свойственно мечтать о материальном – большой дом, шикарная машина(главное, чтобы лучше, чем у соседа), о деньгах и славе. А эта девочка с детства мечтала посвятить себя служению бедным, она хотела успокоить всех страждущих и накормить тех, кто голоден. Ее все звали мать Тереза, она удивительная женщина, таких, как она, больше нет. Миллионы людей восприняли ее смерть, как личное горе. Ее уважали все народности планеты Земля, ведь недаром Тереза удостоилась Нобелевской премии мира в 1979 году.

Детство

Родилась Агнес Гондже Бояджиу (настоящее имя матери Терезы) 26 августа 1910 года в городе Скопье Османской империи. Большинство жителей этого городка были мусульманами-албанцами. Ее родители Никола и Дранфиле исповедовали католицизм.

Отец имел собственное дело, мама прекрасно шила. Семья была достаточно обеспеченной и трое детей росли в достатке. Родители девочки отличались невероятной добротой и отзывчивостью, они постоянно кому-то помогали, даже если совершенно не знали этого человека. С ранних лет Агнес наблюдала, как милосердие ее родителей помогает людям бороться с трудностями, и вскоре поняла, что ей тоже нравится оказывать посильную помощь всем, кто в ней нуждается.

Агнес была четырехлетней малышкой, когда прогремели первые залпы Первой мировой войны. Ее родина погрязла во внутренних конфликтах, в стране начинало развиваться национально-освободительное движение. По национальности отец семейства был албанцем, он стал активным участником народного движения. Никола умер в 1919-м, при невыясненных обстоятельствах. Предполагали, что смерть вызвало отравление.

Мама осталась сама с тремя детьми, времена наступили трудные, однако женщина не опускала руки. Она много работала, чтобы содержать детей, причем не только своих, но и шестерых приемных, которые появились в их доме сразу после войны. В юные годы Агнес очень нравилась церковная служба, поэтому она часто бывала на службе и много молилась. Однажды она прочитала в газете об индийских миссионерах, и с тех пор стала мечтать пополнить их ряды. Во время молитв девушка поняла, что ей близок монашеский путь, хотя об образе их жизни она ничего не знала.

В 1928-м Агнес решилась на поездку в Париж, где ей удалось пройти собеседование и стать одной из сестер ордена Лоретто. Прощание с родными было болезненным, с тех пор Агнес больше никогда не видела мать, только всю жизнь писала ей письма.

Вначале девушка отправилась в Ирландию, где ей предстояло в совершенстве выучить английский язык, без которого невозможно было отправляться с индийскую миссию. В те годы Индия была одной из Британских колоний. В начале января 1929-го юная Агнес оказалась в Калькутте, которая с тех пор стала ее вторым домом.

Религия и благотворительность

В 1931-м девушка взяла себе новое имя Мария Тереза и перешла в послушницы. Знание бенгальского языка помогло ей занять место учителя монастырской школы Лоретто. Город прозябал в нищете, и на этом фоне жизнь в монастыре напоминала сытый островок. Монахини воспитывали благополучных детей, жили уединено и тихо. Тереза не могла смириться с тем, что людские беды проходят мимо нее, потому что именно для помощи нуждающимся она забралась так далеко от родного дома.

1937 год стал поворотным в биографии Терезы – она стала монахиней, и теперь ее именуют мать Тереза. В это время она впервые пришла в школу святой Марии, где и осталась на протяжении почти двух десятков лет. Тереза стала преподавателем географии и истории. Когда началась Вторая мировая война, жители Калькутты страдали от жуткого голода. Поэтому мать Тереза и другие сестры стремились спасти умирающих от нищеты и голодной смерти местных жителей.

В 1946-м мать Тереза получила разрешение монашеского ордена на занятие благотворительностью. Она понимает, что правильнее было бы помогать нуждающимся там, где они живут, а не в стенах монастыря.

Тереза покидает обитель, и с тех пор живет вместе с нуждающимися на самих задворках. Она кормит и моет больных, обрабатывает раны и даже помогает с похоронами.

За два года ее примеру последовали и другие монахини, и со временем они организовались в общину. В 1950-м они назвали себя Орден миссионерок любви. Все монахини трудились безвозмездно, обет запрещал им брать любое вознаграждение за свой труд. Движение с каждым годом ширилось, и вскоре мать Тереза уже руководила строительством больниц, приютов, школ.

Это стало возможным благодаря незначительным пожертвованиям обычных людей и значительной меценатской помощи. Именно за эти средства строились объекты и существовало сообщество монахинь. Шло время, и благотворительная деятельность Ордена, руководимого матерью Терезой, распространилась по всей земле. Начиная с 1965-го и до настоящего времени, филиалы общества помогают выжить обездоленным и нищим во всех уголках мира.

Теперь имя матери Терезы было известно практически каждому землянину, ее уважали и любили. В 1979 году, в возрасте 69 лет она стала обладательницей Нобелевской премии мира, за проявленное милосердие и оказание помощи всем нуждающимся.

В 2016-м по инициативе католической церкви Тереза Калькутская была канонизирована.

Критика и разоблачения

Несмотря на всеобщую любовь и преклонение перед заслугами матери Терезы, находились и критики, которые сумели найти в ее биографии множество противоречий и провокационных фактов. Ей ставили в вину общение с криминальным миром, потому что именно средства диктаторов и разного рода мошенников оседали на ее счетах, и ни о какой прозрачности их расходования речь не шла. Остается неизвестным, куда могли пойти миллионы, которые проходили через руки женщины, всю жизнь проходившей в холщовом сари.

Матери Терезе ставили в вину халатность и непрофессионализм. Существует мнение, что на те средства, которые находились на ее счетах, можно было построить современные больницы, оснащенные по последнему слову техники. А по итогу оказалось, что в больницах и приютах процветала антисанитария. Ее обвиняли в том, что она возвела бедность в культ, и это не способствовало оздоровлению ее пациентов.

Критики уверены, что в отличие от других людей, сама мать Тереза никогда не доверяла свое здоровье докторам обычных клиник, предпочитая лечиться в дорогих и престижных. Так она и ее подопечные умудрялись жить по двойным стандартам, вопреки правилам, установленным ими самими.

Существовало мнение, что умирающих больных без их ведома крестили в католиков. В 1994-м на экраны выла документальная лента «Ангел из ада», в которой изобличали всю деятельность матери Терезы.

Личная жизнь

С юных лет Тереза стала «невестой Христовой», поэтому о семье и детях даже не задумывалась. Естественно, что и личная жизнь в прямом понимании этого словосочетания у нее отсутствовала.

Тереза никого не выделяла, и старалась в каждом разглядеть Божий образ. Хотя у нее было немало друзей, с которыми она любила общаться. Дружеские отношения связывали мать Терезу с принцессой Дианой, Индирой Ганди, Чарльзом Китингом, Мишелем Дювалье.

Смерть

Первое недомогание мать Тереза почувствовала в 80-х, именно тогда ее сердце начало шалить. Один за другим случились сердечные приступы, после которых доктора настояли на хирургическом вмешательстве и установке кардиостимулятора. Сердце так и продолжало беспокоить монахиню до самой смерти, и кроме этого она постоянно страдала от других болезней. Тереза переболела малярией, пневмонией и страдала от перелома кости.

Но даже тяжелые недуги не смогли вызвать у нее боязнь смерти, женщина говорила, что она готова к встрече с Богом и всеми, кому оказывала помощь при жизни. Эти слова не поддаются сомнению, потому что она говорила их с умиротворенным выражением лица.

Когда ее самочувствие стало совсем плохим, мать Тереза сдала полномочия руководителя Ордена, и уехала в Калифорнию на лечение в одну из клиник. К сожалению, лечение не помогло, слишком изношенным был ее организм и чересчур тяжелыми оказались ее ежедневные нагрузки. Ко всему этому добавилась и болезнь сердца, которая и стала причиной ее ухода в лучший мир 5 сентября 1997 года. Хоронили мать Терезу в Калькутте, видео траурной процессии транслировали телеканалы по всему миру в прямом эфире.

Дело, начатое матерью Терезой, продолжает жить. По-прежнему бедные и обездоленные могут обратиться за помощью и быть уверенными, что им не откажут в их просьбе. Высказывания этой умудренной жизненным опытом женщины поддерживают в людях веру в лучшие человеческие качества и в Бога.

Ссылки

Для нас важна актуальность и достоверность информации. Если вы обнаружили ошибку или неточность, пожалуйста, сообщите нам. Выделите ошибку и нажмите сочетание клавиш Ctrl+Enter .

Мать Тереза - калькуттская монахиня, основательница первого хосписа. Она была родным человеком для многих обездоленных детей, маленьких инвалидов и сирот. Невысокая, сухонькая и улыбчивая старушка, посвятившая всю себя служению нищим, увечным и обездоленным людям.

Сестра милосердия считала своим долгом служить человечеству, а ее помыслы и высказывания до сих пор можно прочитать не только в многочисленных произведениях, но и в перечне меню индийских ресторанчиков, на стенах основанных ею приютов и домов для умирающих людей.

Детство Агнес

Детство Агнес было очень счастливым. Домашние называли ее Гонджа, что с албанского языка переводится как «бутон цветка». Семья была зажиточной. Мама была прилежной католичкой, она старалась приобщать детей к делам церкви, вместе с ними ходила на службы, помогала больным и нуждающимся.

Агнес очень нравилось бывать в церкви, там она предавалась молитвам и пела в местном хоре. Будущая монахиня умела играть на мандолине и часто посещала общину ордена Святой Девы Марии в Скопье. Она служила переводчиком католическому священнику, который не владел местным языком, много читала о хорватских и словенских миссиях в индийских провинциях. Каждый год совершала паломнические поездки в Черногорию, где неожиданно у иконы Пресвятой Девы Марии ощутила потребность служить Богу.

Происхождение и рождение

Родилась в албанском городе Скопье 26 августа 1910 года, принадлежавшим в то время Оттоманской империи. В последующем город входил в состав федеративного государства Югославии. В настоящий момент - это столица Македонии. Ее родители были прихожанами католической церкви, хотя большинство албанцев той местности исповедовали ислам.

Семейство Бояджиу обосновалось в городке в самом начале двадцатого столетия. Глава семьи - Никола Бояджиу имел долю в крупной строительной фирме и успешно торговал. Состоял в муниципальном совете, знал иностранные языки, интересовался политикой и много путешествовал. Мама, Дранафиле Бернаи, была красавицей, вела домашнее хозяйство и воспитывала детей.

Семья

Кроме маленькой розовой толстушки Агнес в семье было двое старших детей - брат Лазарь и сестра Агата. Дети были очень дружны между собой, много играли вместе и проказничали. В 1919 году пришла беда - при загадочных обстоятельствах погиб отец. Он был активистом албанского освободительного движения, выступал за присоединение Скопье к Албании.

Юношеские годы и молодость

Лазарь получил стипендию и уехал учиться в Австрию, Агата поступила в частное учебное заведение, а Агнес - в государственное. Училась она прилежно. В 1928 году закончив обучение, Гонджа решила стать миссионеркой-проповедницей в Индии. В принятии такого сложного и важного решения на нее оказало общение с братством Святой Девы Марии - общине, помогавшей нищим и обездоленным людям. Единственной возможностью воплотить мечту в реальность было вступление в объединение ирландских миссионерок.

Ей необходимо было поехать и вступить в ирландский орден сестер Лорето, имевший отделение в Индии. На вокзале собралась вся католическая община и родные, чтобы проводить молодую девушку в новую жизнь. 25 сентября 1928 года Агнес покинула родной дом. В монастыре она провела два месяца, изучая английский язык. 1 декабря восемнадцатилетняя миссионерка отплыла в Калькутту.

Вступление в монашеский орден и принятие пострига

Монастырь находился в небольшом городке Дарджилинг. Там, среди высоких покрытых снегом Гималаев, девушка провела срок послушания, готовясь стать монахиней. Через два года она была отправлена в городок Бенгале, чтобы помогать сестрам в местной больнице.

Мучительные страдания и нищенское существование людей из бедных районов потрясли молодую девушку. Когда срок послушничества подходил к концу, ее направили преподавать географию и историю в калькуттскую школу Святой Анны.

24 мая 1937 года сбылась заветная мечта Агнес - она приняла монашеские обеты. Послушница приняла монашеское имя Тереза в честь кармелитской монахини XIX века - Святой Терезы де Лизье, носившей титул Учитель Церкви. Вскоре Гонджу назначили директором бенгальского отделения школы.

Жизнь в Калькутте

Школа при монастыре была чистенькая, хорошо оборудованная. В ней учились девочки из состоятельных семей. Воспитанницы полюбили свою наставницу за доброту и неиссякаемый энтузиазм. За ее нежность и любовь ученицы называли матушку - «мама». Работая вместе с индийскими сестрами, Агнес выучила хинди и бенгальский язык.

Навещая вместе с воспитанницами бедняцкие кварталы и лечебницы, она воочию столкнулась со страшной нищетой калькуттского народа. Духовным проводником, воодушевляющим молодую монахиню на волонтерскую работу, был бельгийский иезуит - отец Генри. Под его чутким наставничеством у неопытной сестры укреплялось стремление делать как можно больше добра для бедных людей.

10 сентября 1946 года молодая миссионерка поехала на ежегодное Святое Благоговение в Дарджилинг. Она нуждалась в отдыхе: тяжелый труд подорвал здоровье, у нее подозревали туберкулез. В поезде, задремав, вдруг услышала внутренний голос: «Ступай и живи средь бедных, а Я буду с тобой». Это был наказ свыше, от самого Иисуса Христа. Только через два года монахиня получила благословение покинуть братство сестер Лорето. Она поклялась, что будет следовать обету бедности, целомудрия и поста. Ей исполнилось 38 лет, она сбросила монашеские одежды, облачилась в белое сари с голубой кромкой и крестом на плече.

Миссионерская деятельность

Монахиня отправилась в город-порт Патна на медицинские курсы и годичную программу освоила за четыре месяца. Приехав в Калькутту поселилась в самом нищенском гетто - Моти Джил. Там помогала купать детей, промывала раны и учила ребятишек. Через некоторое время она смогла снять маленькое помещение для школы, чтобы обучать детей грамоте.

Количество больных и изувеченных людей, обращавшихся к ней за помощью неустанно росло, необходимо было помещение. Средства на покупку выделил архиепископ Калькутты. В 1952 году она открыла первый приют для умирающих «Нирмал Хридай». В последующем подобные дома стали называть хосписами. К тому моменту Индия занимала лидирующие позиции в экспортировании человеческих скелетов. Специальные люди вылавливали трупы из рек, подбирали на улицах и варили в кипятке, пока мясо не отставало от костей.

Поэтому монахиня стала обустраивать в Калькутте приюты для умирающих. Ведь нищие, которые погибали на улице, после кончины не имели возможности обрести покой: тела не сжигали, а перерабатывали и продавали. Великий смысл хосписов для безнадежных больных состоял в том, чтобы бездомные в них могли спокойно умереть и быть похоронены по ритуальным традициям индуизма.

Сестры стремились облегчить последние жизненные минуты неизлечимо больным, дать им возможность уйти в мир иной не по-собачьи - на тротуаре, а имея кров над головой. Они обеспечивали покой и умиротворение умирающим, заверяли, что их тело, согласно положенным обрядам, будет сожжено, а пепел развеян в водах реки Ганг.

Зрелый возраст

Знаменитая миссионерка также известна своей заботой о больных проказой. Она провела кампанию - «Прикоснись своей добротой к прокаженному» в многонаселенном городе. Правительство Кулькутты выделило общине сестер милосердия участок земли недалеко от города Асансол, здесь на пожертвования был построен лепрозорий, получивший название «Шанти Нагар» (город Мира).

В нем больные проказой люди живут и работают на фермах и пастбищах. Женятся, рожают детей. Вместе с прокаженными трудятся здоровые волонтеры. Они несут знания людям, что проказа - это не наказание Господне, а инфекционная болезнь, которую можно вылечить.

Когда Мать Калькуттская получила Нобелевскую премию, правительство Индии потребовало отдать государству 80% от полученной суммы. Но она проигнорировала это требование и истратила все деньги на строительство лепрозориев для страдающих проказой.

Основание сестринской общины

После того, как число последовательниц росло, миссионерка начала серьезно задумываться об основании сестринской общины. Первым читателем Устава ордена был отец Генри. Окончательный вариант устава был отправлен в Ватикан на рассмотрение. Осенью 1950 года было получено разрешение на создание ордена сестер милосердия.

Верховный Римский правитель Святого Престола утвердил решение 7 октября 1950 года. На тот момент в общине было двенадцать сестер. В Калькутте орден стал быстро прославляться, благодаря неустанной безвозмездной деятельности монахинь. К 1956 году в сестринской общине трудилось более пятидесяти сестер. В своих школах они обучали около 1500 детей и ухаживали за более 47 тысячами больных в приютах, лечебницах и домах милосердия.

Расширение деятельности

В 1963 году в миссии появились первые мужчины. Новую ветвь возглавил отец Эндрю - приехавший из Австралии. Глава Калькуттского ордена в 1964 году была приглашена в Ватикан и представлена Папе Римскому Павлу VI.

Тереза получила разрешение и стала открывать миссии по всему миру:

• Венесуэла - 1965;
• Цейлон - 1967;
• Италия - 1968;
• Австралия - 1968;
• Танзания - 1968;
• Англия - 1970;
• Бангладеш - 1972;
• Куба - 1986.

Потрясенный деятельностью общины, он подарил индийской миссионерке дорогой лимузин. Монахиня продала машину и на полученные средства открыла дом для больных, умственно отсталых людей.

Ухудшение здоровья и кончина

Много лет неутомимая волонтерка страдала болезнью сердца. Первый сердечный приступ случился в 1984 году, через пять лет последовал второй, более серьезный. Ей вживили электронный стимулятор сердца. В 1990 году ее здоровье настолько ухудшилось, что она хотела отказаться от должности руководителя ордена. Ватикан не смог подобрать новую кандидатуру. Подлечившись, неугомонная труженица продолжила работать.

В 1993 году во время посещения Рима ей стало плохо, при падении она сломала три ребра. Эта травма окончательно подорвала здоровье монахини. 5 сентября 1997 года сестры Терезы не стало. Ей было 87 лет - ее сердце остановилось. Потомкам она оставила только два дешевых сари, молитвенник, Библию и несколько личных дневников.

Миссия и принципы Агнес

Агнес не говорила высокопарных слов об Иисусе Христе, но констатировала о его присутствии на земле своею деятельностью. Она радостно выполняла то, что казалось невыполнимым. Каждому бездомному нищему, изувеченному и беспомощному человеку вселяла надежду, что он не один в этом мире. Монахиня понимала, как нуждаются в ее помощи и сочувствии одинокие и больные люди.

Движущей силой своей работы она считала любовь и уважение к каждому человеку. Сестра Тереза помогала перебросить мостик от богатых к бедным странам.

Основным источником денежных средств ордена сестер милосердия являлись пожертвования, поступающие от простых граждан, компаний и общественных организаций. Значительные суммы поступали от кровавых диктаторов, мошенников, ей не раз предлагали вернуть грязные деньги. Тереза Калькуттская отвечала:

«Эти деньги они пожертвовали от чистого сердца благому делу, которым я занимаюсь. Я не вправе их отдать».

Религиозная жизнь Бояджиу

Семейство Бояджиу были католиками, часто посещали службы в костеле, помогали проводить религиозные обряды. Агнес с сестрой Агатой пели в католическом хоре. Маленькой Гондже нравилось проводить время в католической общине. Еще двенадцатилетней девочкой она захотела стать монахиней. Внимательно слушала чтение писем от индийских миссионеров и проявляла недетский интерес к их деятельности. С отрочества внутренний голос призывал ее стать сестрой милосердия в далекой индийской стране.

Когда Агнес попросила разрешения работать среди бедных людей, то вызвала недоумение у настоятельницы и архиепископа. Ей предложили примкнуть к ордену Святой Анны, подвижницы которого одевались строго в синие сари. Но она не согласилась, потому что хотела не только оказывать помощь бедным, но и проживать вместе с ними.

В октябре 1971 года Тереза Калькуттская защитила диссертацию по богословию в США. Всемирная известность и почитание не изменили отношения монахини к ее долгу. Она лично посещала новые отделения и миссии в разных странах. По просьбам Ватикана проводила волонтерскую деятельность в зонах техногенных катастроф и войн.

Деятельность Ордена Милосердия Терезы

Только самые преданные своему делу сестры могли выполнять строгий распорядок общины. Подвижницы спали на матрасах, набитых соломой, имели в пользовании одну смену одежды. Вставали на рассвете, чтобы совершать молитву, питались кашами и овощами, с утра и до позднего вечера трудились в приютах и домах.

Орден совмещает в себе несовместимые понятия. Он существует одновременно как скромное монашеское общество и как законное юридическое лицо с огромными капиталами. Миссионерки посещали лагеря для палестинских беженцев в Ливане, Эфиопию во время сильнейшей засухи. Гватемалу и Спитак после землетрясения. Во время боевых действий из Бейрута вывезли 37 детей. Оказывали помощь жертвам Чернобыльской катастрофы.

В настоящее время знаменитый орден имеет около 400 отделений во многих странах мира. Свыше 700 домов милосердия открыты по всему свету. Монахини оказывают посильную помощь в районах катастроф и стихийных бедствий. Помогают бедным людям в неблагополучных регионах по всему земному шару.

Дом для тяжелобольных

Первый дом для тяжелобольных был выделен городскими властями Калькутты в пригороде. Это было заброшенное строение, соседствующее с храмом калькуттской покровительницы Кали. Здание выглядело как огромный сарай. Сегодня он стал молельней, принимающей всех верующих.

Когда весь мир узнал о новой страшной болезни СПИД, орден стал открывать дома для зараженных. Новый хоспис был открыт в канун Рождества 1985 года в Нью-Йорке. По ходатайству главы ордена трое заключенных больных СПИДом были освобождены из каземата и переведены в новый лазарет. Многих заболевших чумой XX века спасти от смерти было уже невозможно.

Детский приют

В 1955 году в Калькутте орден открыл первый дом малютки для брошенных ребятишек под названием «Шишу Баван» (дом детей). Спустя время заработала мастерская для обездоленных и дом престарелых, медпункты при вокзалах начали оказывать бесплатную врачебную помощь, предоставлять временный кров женщинам и детям.

О работе ордена узнала вся страна. Святая Тереза всегда восхищалась своими сестрами, работающими с беспризорными детьми. Она писала своей подруге:

«Мои помощницы - усердные труженицы. В их сердцах так много нежности к беспризорным детям! Если бы ты только видела, как озаряются детские личики при появлении сестер».

Премии и награды блаженной

Много различных наград и премий получила Сестра Милосердия за свой скромный благородный труд. Сама она сравнивала свою работу с «каплей в море». Первые премии ей были вручены правительствами Индии и Филиппин в 1962 и 1969 гг. В 1971 году ее наградили Ватиканской премией мира имени папы Иоанна XXIII, а также вручили награду «Добрый самаритянин» в Бостоне, США.

В 1975 году Индира Ганди даровала ей персональный бесплатный билет на любые виды транспорта для поездок по индийской территории.

В 1979 году 7 октября Тереза Калькуттская стала Нобелевским лауреатом. Средства, выделенные на банкет, попросила передать нуждающимся людям. Она награждена 6 медалями и 8 орденами разных государств, является почетным гражданином Македонии, США и Хорватии. В 1987 году Советский комитет защиты мира вручил ей медаль «Борцу за мир», а в 1990 году Российский детский фонд наградил ее золотой медалью имени Льва Толстого.

Заповеди монахини

Монахиня была главным алмазом в короне Индии. Еще при добром здравии ее называли живой святой, она молилась за тех, для кого дышала и работала на земле. То, что начиналось как община из нескольких добровольцев, сейчас насчитывает более 300 000 сотрудников, которые трудятся в приютах, хосписах и лепрозориях.

Святая миссионерка всегда следовала заповедям:

• все труды любви - это труды на благо мира;
• величайший грех - это не ненависть, а равнодушие;
• аборт - основная причина уничтожения мира;
• наиболее ужасная нищета - это одиночество;
• худшее заболевание - чувство ненужности;
• мир начинается с улыбки.

Она писала:

«Бог создал каждого из нас, любого человека для великого предназначения - любить и быть любимым».

Почитание и память о матери Терезе

Похороны были помпезными и всенародными. В Индии был объявлен скорбный траур. Гроб, покрытый индийским флагом, катили по городу на орудийном лафете, на котором когда-то несли Махатму Ганди и Джавахарлала Неру - первого премьера независимой Индии. За гробом тянулась процессия длинной семь километров. Усопшую провожал почетный кортеж с 12 монахинями, которые помогали создавать орден в 1950 году. Со всех стран мира в адрес миссии поступали телеграммы и письма с соболезнованиями.

Всю себя без остатка она посвятила служению нищим, голодным и обездоленным людям. Огромный вклад внесла в дело укрепления мира на земле. Ее именем называют костелы и церкви, аэропорты, улицы и площади городов, приюты и школы. В Индии выпущена монета, посвященная Святой Терезе. О ее деятельности снято много документальных и художественных фильмов. 26 сентября 2011 г. в Москве был открыт памятник при соборе Непорочного Зачатия Пресвятой Девы.

Критика деятельности

Не всем журналистам и политикам нравилась деятельность монахини. Первый калькуттский дом для умирающих встретил возмущение и недовольство 400 священников Калигата. Они обвиняли сестер в навязывании христианства местному населению. Некоторые политики добивались закрытия центра, устраивали показательные проверки в присутствии прессы. Мнимое разоблачение порой носило абсурдный характер.

По мере увеличения пожертвований журналисты стали обвинять главу ордена в сомнительных политических связях. Ее обвиняли в плохом уходе за больными и умирающими. Всем не давали покоя огромные суммы денег, проходившие через счета ордена. Феминисток возмущали ее взгляды на разводы и аборты.

Видео

В этом ролике рассказывается, кто такая мать Тереза, биография и деятельность миссионерки любви.

Просмотрев это видео, вы ознакомитесь с заповедями монахини.

Критика Блаженной Матери Терезы получила новый импульс после публикации ее дневников. Она предстала миру в слабости, стала уязвимой для всеобщего суда - и суд не замедлил. Зачем Католическая Церковь пошла на это? Предлагаем нашим читателям материал, подготовленный порталом «Милосердие.ru» .

Рассказывает Светлана Панич , переводчик дневников матери Терезы Калькуттской:

Сахар с перцем

На западе дневники матери Терезы были опубликованы в 2007 году, в России - в 2010, когда вышла книга «Будь моим светом» в вашем переводе. Но сама критика матери Терезы началась еще при ее жизни, задолго до публикации дневников. Что дневники добавили к этой критике?

— Особенность этого издания в том, что вошедшие в него тексты никоим образом не предполагали публичности. не хотела, чтобы ее переписка была известна кому-либо, кроме прямых адресатов, она неоднократно просила у духовников благословения уничтожить письма. Дневники, тем более, вела только для себя и явно не задумывала их как послание потомкам.

Однако постулатор процесса м. Терезы, отец Брайан Колодейчук, решил их частично опубликовать после того, как мать Тереза была беатифицирована. Книга разошлась по всему миру, разбила многие иллюзии части церковной публики и задала много вопросов публике светской. Какого рода это были иллюзии и что за вопросы?

Оказалось, что та м. Тереза, какой она открывалась в своих письмах и дневниках, - невероятно сильная личность, весьма решительная, с непростым характером, часто резкая и жесткая, - совершенно не похожа на бодрый, «розово- марципановый», по выражению Натальи Леонидовны Трауберг, образ «неунывающей монахини», который тиражировался религиозной литературой и отчасти, из наилучших побуждений, был подхвачен светскими изданиями.

Нашлось даже немало тех, кто по прочтении книги спрашивал: «А в Бога ваша святая верит?»

Проблема несоответствия образа святого общественным ожиданиям или сложившимся в культуре представлениям очень интересна. Так было с матерью Марией (Скобцовой); мать Тереза, при жизни и после смерти, тоже стала предметом пререкания.

Многим людям проще иметь дело с образами безупречными, «сладкими» до приторности, но «с перцем» показного аскетизма, надсадной эксцентричности или героизма.

Эта «щепотка перца» присутствует во многих жизнеописаниях святых - истязания плоти, поиск страданий, искушения в духе благочестивых кошмаров барочного искусства, надрывное покаяние; рассказы о м. Терезе - не исключение. Но как только человек, искренне пытаясь подражать любимому святому, начинает следовать предложенному ему «формульному» образу, оказывается, что это невозможно: попытки этот образ имитировать оборачиваются религиозной истерией.

Вера не в словах, а в делах

Если посмотреть на сестер матери Терезы, мы увидим весьма трезвых, здравых, очень стойких в душевном отношении женщин. Таково с самого начала было требование к тем, кто приходил в конгрегацию. Сестры, писала мать Тереза, должны быть «крепки телом и здравы умом, быть щедры и любить бедных. Им надо быть готовыми взяться за любую работу, какою бы грязной она ни казалась. Они должны быть жизнерадостными и отзывчивыми».

Никакой «сладости небесной» там в помине нет. Ее и не может быть, потому что, простите, для того, чтобы обмывать бомжей, «сладость» не нужна. Требуются другие навыки, другое расположение сердца. Нужно понимание, что ты моешь бомжа, а не «совершаешь духовный подвиг».

А для этого необходимо предельно здравое отношение к себе.

Но именно в церковной среде сложилось, а оттуда и в светскую перекочевало стойкое представление о том, что все, совершаемое матерью Терезой, рождалось из «светлой веры», а точнее, из восторженной религиозности. Ее частные записи не оставляют от этой легенды и следа.

Оказалось, что «лучезарная матушка», просившая почаще «улыбаться Иисусу» и призывавшая совершать все дела в радости, более тридцати лет прожила в тяжелейшей богооставленности. В первые годы монашеской жизни м. Тереза пережила мощный мистический опыт, ставший началом ее, очень странного для тогдашней Церкви, пути. О таком опыте вправе рассказывать только переживший - все наши попытки подбирать здесь слова будут в лучшем случае неточными, в худшем нечестными.

Но потом на несколько десятков лет подступает тьма. И именно в эти годы она выходит из благополучного монастыря и спускается на самый низ социальной лестницы, идет в места крайней нищеты и порока, открывает в разных странах дома конгрегации, создает больницы и хосписы для бедных.

А духовникам пишет: «Не знаю, что мне делать. Бога нет. Рая нет. Я знаю, что у меня дорога в ад. Что делать, если Бог меня оставил?» Потом снова берет метелку и идет мести.

Может возникнуть вопрос: не было ли это родом терапии, когда человек, чтобы вытащить себя, берется помогать тем, кому еще хуже? В такой терапии нет ничего дурного (если, конечно, ее не выдавать за «самоотверженное служение»), но, думаю, мать Тереза была для нее слишком простодушна. Скорее, и это видно из частных записей,так она пыталась ответить на воспринятые с предельной ответственностью, как обращение лично к ней, всем известные евангельские слова: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне».

Жажда милости

Другим «ключом» к ее действиям служит столь же серьезно, как личная просьба, услышанное слово Христа на Кресте: «Жажду». Для нее Христово «Жажду» - это, прежде всего, жажда милости. К кому? Да все к тем же ближним, о которых Христос говорит в притче о Страшном суде – голодным, нищим, бездомным, больным и умирающим, изгоям, маргиналам.

Такова была ее «социальная программа», которую она, личность сильная и целеустремленная, старалась осуществить как можно скорее и любой ценой. В первую очередь, ценой неимоверных внутренних усилий, какие требовались, чтобы, несмотря на «тьму в сердце», подбирать на улицах больных и бездомных, ухаживать за умирающими и щедро улыбаться всем – от бомжей до «владык мира». Иногда – ценой собственной репутации.

Тут мы неизбежно вторгаемся в ту область, с которой связано больше всего кривотолков и злословия о матери Терезе. Речь идет о ее моральной «всеядности» и «сомнительных связях».

Когда в 1948 она добилась канонического разрешения, не снимая обетов, жить вне монастыря, и поселилась в одном из самых бедных районов Калькутты, никаких «источников пожертвований» у нее не было. Были только самые необходимые лекарства и основные медсестринские навыки. Уже первый день показал, что этого недостаточно. «…мы пошли на местный базар, - записывает она вечером в дневнике, - а там нищая, умирает, скорее, от голода, чем от чахотки… Я дала ей лекарство, чтобы она могла хоть немного поспать – но ей нужен уход. … я поняла, как же я сама бедна – мне нечего было ей дать. – Сделала все, что могла, но будь у меня горячее молоко или хоть что-нибудь, от чего в ее холодеющее тело вернулась бы жизнь. Надо постараться и устроить так, чтобы поблизости были люди, у которых всегда можно раздобыть самое необходимое».

Лоретанские сестры, к конгрегации которых мать Тереза изначально принадлежала, сразу после того, как она покинула монастырь, недвусмысленно дали ей понять, что на их участие рассчитывать не приходится. Церковные власти тоже довольно долго относились к ее начинанию с оглядкой. Поэтому она не отказывается от помощи. Ни от какой.

Почему мать Тереза общалась с «сомнительной публикой»

- Касается ли мать Тереза в своих дневниках отношений с сильными мира, особенно с дурной репутацией?

Касается, но не прямо, кроме того, как уже говорилось, не все тексты дневников опубликованы, но некоторые основания поставить под вопрос упреки в неразборчивости в них найти можно.

В 1952 году, в калькуттском районе Калигхат, где находилось святилище богини Кали, мать Тереза основала первый в Индии дом для умирающих. Сестры приносили туда обессилевших от боли и жажды, неизлечимо больных людей, что лежали на земле, у сточных канав – для тогдашней Калькутты, в которой роскошные колонизаторские постройки соседствовали с дикой нищетой, это было обычным.

Необычным было другое – место, где уходящих людей, возможно, впервые в их жизни окружали заботой. Сестры очищали и перевязывали раны, оказывали первую медицинскую помощь, как могли, обезболивали, поили, кормили, провожали молитвой. С первых дней было понятно, что пациентов гораздо больше, чем средств, поэтому, пишет мать Тереза, пожертвования и подаяние собирали везде, где только можно.

В дневниках матери Терезы есть история о том, как однажды она шла в Калигхат к своим подопечным, и навстречу ей попался человек весьма респектабельной и одновременно, бандитской наружности.

Из тех, о ком говорят, что у него весь уголовный кодекс на челе. В ответ на просьбу о помощи дому он, откровенно глумясь, сказал, что может предложить ей лишь пачку сигарет. На что мать м. Тереза воскликнула: «Как это вовремя! К нам недавно принесли пациента, который мучается без табака. А мы не знали, где найти деньги, чтобы купить ему курево».

Была ли это неразборчивость или прекраснодушие? Вряд ли. Скорее, презумпция жизни над идеей, какой бы высокой идея ни казалась.

В противопоставлении «жизнь другого человека или чистота собственных риз» мать Тереза всегда и безоговорочно выбирала жизнь.

Поэтому ей, действительно, иногда приходилось иметь дело с довольно сомнительной публикой, например, с теми же гаитянскими лидерами. Они предложили помощь - и она отозвалась, как отзывалась на каждого, кто, независимо от явных или тайных мотивов, был готов хоть что-нибудь сделать «одному из малых сил».

Она прекрасно понимала, с кем ей приходится общаться, но была убеждена, что порочные люди едва ли не больше, чем хорошие, нуждаются милости.

Дневники и письма матери Терезы разрушили соблазнительную и нездоровую иллюзию бодрой благотворительности. «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда», - писала Ахматова. Оказалось, что иногда тоже растет из «сора».

Пожалуй, это стало самой доступной мишенью для «разоблачителей». Впрочем, разоблачения, в том числе, нашумевшая книга и фильм американского журналиста Кристофера Хитченса, время от времени появлялись еще до выхода частных записей матери Терезы.

Они могли быть в большей или меньшей степени обоснованными, искренность их авторов тоже могла варьироваться от нуля до десяти, но у меня, читателя, всегда оставался вопрос: «Зачем все это?» Чтобы еще раз сказать, мол, всемирно обожаемая святая благотворительница небезупречна? Да, это правда, и ее частные записи – первое тому свидетельство. Чтобы еще раз доказать, мол, все в мире делается грязными руками и нет достойных?

Это лукавая игра на понижение, тем более лукавая, что претендует на знание правды. Замечательный лингвист Михаил Викторович Панов однажды сказал, что обыватель смакует неприглядные подробности жизни великих поэтов, чтобы утешить себя, дескать, и они не лучше. За «сахарным изваянием» не увидишь правды о живом человеке, но якобы разоблачающее злословие от правды явно уводит. Это как Сцилла и Харибда, а путь понимания – всегда между ними.

Общалась, но не продавалась

Как видно из писем и дневников, нередко мать Тереза бывала крайне избирательной. Она умела решительно дистанцироваться, особенно когда видела, что ее пытаются «купить», к примеру, известностью, или использовать ее имя для недостойных, на ее взгляд, целей. Единственная цель, которая оправдывала для нее и столь нелюбимую ею публичность, и самые разные знакомства – «ради одного из малых сих».

В Нобелевской речи она говорит о том, что принимает премию только ради отверженных и никому не нужных. Во время последнего визита в США, на встрече с крупными банкирами и бизнесменами она благодарит их за готовность помочь – и тут же уточняет, что вовсе не обязательно жертвовать громадные суммы в пользу Миссионеров Милосердия: помощь «ее беднякам» (этим словом она называла не только неимущих, но всех больных, оставленных, беспомощных и гонимых) начинается с внимания к престарелым родителям, к нищему, в котором никто не видит человека.

Епископам, собравшимся на общеевропейскую конференцию, она напоминает, что «без конца рассуждать о нищете в других странах – легко, а мы зачастую понятия не имеем о страдающих, одиноких людях… что живут по соседству с нами… и у нас нет времени даже на то, чтобы им улыбнуться».

Диктаторам казалось, что они прикрываются именем матери Терезы, а она принимала от них деньги в ясной уверенности, что даже недобрый жест Провидение способно обратить во благо.

Бога не было, нет и не будет?

Мы, люди церковные, часто думаем, что Провидение действует в «черно-белой» парадигме, а оно непостижимым для нас образом обеляет то, к чему мы брезгуем прикоснуться. Если вдуматься, подтверждения можно найти даже в собственной жизни. В конце 90-х годов нам понадобилось собрать значительную сумму на лечение знакомого ребенка. Обратились в разные церковные организации, но, куда не сунемся, везде отказ.

И вдруг мне пришла сумасшедшая мысль – написать знакомому, который в то время жил в Америке. Человек он был даже не атеистических, а радикально богоборческих воззрений, очень циничный и невероятно расчетливый. Но бывает, что от бессилия совершаешь неразумные, на первый взгляд, шаги. Я зажмурилась и ему написала.

Вскоре он ответил: я, конечно, могу повесить эту просьбу у себя в университете, но только для того, чтобы никто не отозвался и вы, мракобесы, убедились, что Бога нет, не было и не будет. «Хорошо, - сказала я.

Через несколько дней мне пришло письмо от совершенно незнакомого человека с просьбой переслать медицинские документы. Это была студентка того самого университета, где работал мой знакомый. Прошлым летом она заработала требуемую нам сумму и как раз в это время думала, на что бы ее потратить. Мы переслали ей выписки - и трансплантацию оплатили вовремя.

На мой взгляд, подобные истории – притчи о Божьей непредсказуемости и человеческом неведении. Судя по всему, мать Тереза и непредсказуемости, и неведению очень доверяла. Она не была морально-всеядной, напротив, многие считают ее крайне ригористичной, но – здесь мы снова возвращаемся к главному мотиву всех ее действий –

«ради одного из малых сих» она не раз жертвовала собственным именем, когда принимала помощь у одиозных фигур – и становилась «нерукопожатной» даже для некоторых близких.

- А были случаи, когда сильные мира сего не подавали?

Неоднократно. И не только сильные, но и благочестивые, в том числе, те, кто обвинял ее в нравственной неразборчивости. Мать Тереза рассказывает об этом обтекаемо, чаще всего не называя имен, и очень горестно; опять не удалось, опять не получилось, опять прогнали.

В письме к духовнику она сетует, что они не могут собрать средства, чтобы открыть дом, где индийские девушки, которых нищета заставила торговать собой, могли бы найти приют и освоить ремесла. Несколькими годами ранее в дневнике она описывает, как целый день безуспешно искала пристанище для первой общины сестер: «Сегодня я получила хороший урок – оказывается, зачастую быть бедным очень трудно. Когда в очередной раз я искала для нас дом – ходила, пока от усталости не заныли руки и ноги – вдруг поняла, что у бедных также стонет душа и тело оттого, что они все время вынуждены искать крышу над головой – пищу - хоть какую-то помощь… Боже мой, даруй мне сил сейчас – в эту минуту – выстоять в том, к чему Ты меня призываешь».

Вскоре после открытия дома в Калигхате ей стали угрожать расправой за то, что своими больными, прокаженными и умирающими она осквернила святилище покровительницы Калькутты. «В Калигхате - писала она калькуттскому архиепископу, - опять неприятности – мне очень грубо было сказано, мол, я должна благодарить своего Бога, что до сих пор не удостоилась побоев или пули в лоб, потому как иной награды, чем смерть, те, кто здесь работает, не заслужили… Наступают тяжелые времена, пожалуйста, молитесь о том, чтобы нам выдержать экзамен на Милосердие».

Святой – человек неудобный

Искаженное представление о святости возникает, прежде всего, в церковной среде, оттуда транслируясь в светскую. Откуда берутся такие искажения?

Думаю, у них – разветвленная корневая система. Первая причина, на мой взгляд, в том, что с течением времени Церковь – как Западная, так и Восточная, – ушла от библейского представления о святости. Мы нередко видим в святом «круглого отличника Господа Бога», однако, в Писании святой – это, прежде всего, «отделенный», иной, проще говоря, живущий не как все люди.

История «народа святого» начинается с того, что Бог берет его «себе в удел», отделяет от других народов и заповедует жить иначе.

Например, ваши соседи, как и положено язычникам, гонят чужеземцев, а вы примите странника, ибо «и вы были рабами в земле Египетской». Мы привыкли воспринимать святого как образец для подражания, но если что он и «показывает» - не поведенческий пример «делай с нами, как мы», а инаковость, неотмирность Царства Божьего, которая по-разному проявляется в каждой жизни.

В ранних повествованиях о святых еще можно было узнать «словесную икону», в которой сквозь образ «видимого человека» проступали черты Царства, однако со временем агиографический канон с устойчивым набором этикетных формул закостеневает, и житие, по словам Д.С. Лихачева, становится «монументальной формой», за которой все труднее прочувствовать живую, ищущую, страдающую личность.

Однако дело не только в самих текстах, но и в том, что современный, в том числе, церковный человек, как правило, не научен их воспринимать: от «словесной иконы» он ждет портретного сходства и четких дидактических указаний.

Еще одна причина связана с тем, что в нашем обиходе (и церковные люди здесь не исключение) слово «святой» употребляется в том значении, в каком оно, претерпев сентименталистские и романтические влияния, закрепилось в русской литературе XIX века. Святой как «идеальный», «беспорочный», совершенный во всех отношениях.

Даже мои воцерковленные студенты в Общедоступном Православном университете имени о. Александра Меня определяли святого как «очень хорошего», «безгрешного человека». Но я не думаю, что встретившись, например, с прп. Максимом Исповедником или со святым Франциском, они согласились бы присоединиться к этим «хорошим людям». Именно потому, что они – иные.

Как верно заметил Клайв Льюис, «Христиане часто думают о том, как много страданий причиняет мир святым; но и причиняют миру немало страданий».

Вряд ли стоит «требовать», чтобы святой соответствовал нашему «образу героя» или культурным представлениям. Это часто очень «неудобный» человек, всей своей неразделенной волей отозвавшийся на обращенный к нему зов, решившийся «идти в страну неведомую», и из его сложной, противоречивой жизни Бог что-то творит.

Честная, но очень жесткая

Мать Тереза как раз-то и была такой «неудобной» святой. Как и всякий живой человек, она совершала множество ошибок, и была готова их признавать.

От м. Терезы нередко страдали сестры, и об этом рассказывают многие, ее знавшие. Немало людей так и не смогли ее простить, уходили из конгрегации с обидами и писали потом обличительные тексты.

Об эту жесткость я и сама споткнулась, когда переводила опубликованные в заключительной части книги «Будь моим светом» свидетельства.

Одна из сестер рассказывала, что как-то пришла к м. Терезе в глубочайшем унынии, с ощущением совершенной ненужности всей этой возни с больными и собственной ненужности. Это неизбежное испытание во всяком серьезном деле, когда время даров сменяется временем тяжкого труда, и начинаешь задумываться: а зачем все это?

Мать Тереза, к тому времени уже настоятельница, выслушала сестру и ответила: «Ты все равно должна улыбаться Иисусу».

С этим фрагментом я боролась несколько дней, потому что очень живо представила себя на месте унывающей сестрицы и свою реакцию: хлопнуть дверью и больше в эти сестры ни ногой.

Когда человеку тяжко, подобные «духовные советы» кажутся не просто фарисейскими отговорками, но клеветой на Бога.

Разрешить эту ситуацию для себя и перевести слова матери Терезы так, как она их произнесена, мне помогла простая, в общем-то мысль о том, что подобное она десятки раз говорила себе, и в ситуациях, какие даже помыслить трудно. «Если бы вы знали, какая тьма у меня в сердце… - в те годы, когда мир восторгался жизнерадостностью «лучезарной матушки», - писала она духовнику. - Улыбка – это огромный покров, за которым не видно, как мне больно».

Насколько можно судить по частным записям, мать Тереза вполне осознавала собственную жесткость, и не раз напоминала себе о том, что с сестрами надо быть помягче и потерпеливей.

Приходящим в конгрегацию с самого начала давали понять, что миссионеру милосердия понадобится очень много душевных и физических сил, «порывами сострадания» не обойдешься.

Но безжалостная высота требований, как видно из текстов, сочеталась у матери Терезы с поразительной трезвостью. Одной из своих ирландских корреспонденток, учительнице, которая рвалась приехать в Индию, но понимала, что брезглива, и ей всякий раз предстоит преодолевать отвращение, чтобы прикоснуться к гноящейся ране, мать весьма категорично отказывает, и тут же, в свойственной ей манере, предлагает иной выход:

«Ты можешь участвовать в нашем деле другими способами. Например, рассказывать своим ученикам о том, что бедняки - тоже люди. Они нуждаются не только в нашем подаянии, но в нашей улыбке… Ты можешь заботиться о своих родителях, через несколько лет они станут совсем как наши и прокаженные. И ты всегда можешь помогать нам молитвой».

Публикацией дневников матери Терезы Католическая Церковь пошла на смелый, даже рискованный шаг. Всему миру известная благотворительница, святая предстала в своей слабости, уязвимости.

Это открыло ее суду – и суд не замедлил. Судьи, конечно, не переведутся, но, с другой стороны, споры вокруг личности матери Терезы, равно как вокруг Парижских новомучеников (мать Мария (Скобцова), о. Димитрий Клепинин, Илья Фондаминский, сын матери Марии Юрий Скобцов, канонизированные Константинопольским патриархатом), и других противоречивых святых XX столетия, оставляют надежду на то, что рано или поздно Церковь и мир смогут прорваться сквозь риторику суда и оправдания к трудной правде, которую являют такие непохожие друг на друга и на наши представления о них святые.

Степан Абрикосов